Эта книга относится к жанру «детей ковида», когда вдруг появилось время спокойно подумать над новыми проектами. Прогулки по дорожкам Николиной горы оказались мощным генератором идей.
И вот в конце июля 2020 года мне неожиданно позвонили из издательства СЛОВО/SLOVO и пригласили на встречу. Я сначала думала, что это связано с деятельностью Института Сервантеса, а оказалось, что меня порекомендовали как автора, — так я и познакомилась с владельцами бизнеса, чудесной семьей: Григорием Ерицяном, Наталией Аветисян, Кариной и Сашей Ерицян. Меня спросили: «У вас есть какие-то идеи?» Я говорю: «Ну да, у меня где-то 12 идей». Я кратко изложила эту дюжину ковидных фантазий, и мне ответили, что готовы из любой сделать книгу.
Я подумала, что первым делом можно составить сборник из уже опубликованных статей, немного переработав их. Но в итоге каждая статья была полностью переписана и дополнена. А два самых объемных сюжета книги, — посвященный Музею Прадо и истории формирования его коллекции — головокружительный концентрат истории Испании и истории искусства на 100 страниц, а также большая глава про Дали и русскую жизнь Галы, — были написаны специально для этой книги.
В результате работы стал складываться мозаичный ковер, который охватывал историю Испании от Средних веков до ХХ века, и родилось это название «ИспаниЯ от И до Я». Конечно, это не путеводитель и не алфавитный справочник; это эссе на разные темы испанской культуры, но книга включила — что-то подробно, что-то в виде упоминания, зародыша для следующих сюжетов, — многое из самого для меня яркого и важного, с Испанией связанного.
Поэтому мы играем со словами «от И до Я»: это и буквы «ИспаниЯ», и ирония по отношению к концепту «от А до Я», а также союз «И», который может соединить бесчисленную череду тем, сюжетов и концептов, до буквы «Я», которая здесь отвечает за «лично-авторский» ракурс. Потому что одно дело писать о музее Прадо, когда ты исследователь-искусствовед, и другое дело, когда ты еще и очевидец: в каждый приезд в Мадрид — а это мой второй родной город — я часами просиживала с друзьями-реставраторами в мастерских Прадо и смотрела, как реставрируют Фра Анджелико, Эль Греко, Веласкеса. Или «великий и ужасный» Сальвадор Дали — я не только видела его в Фигерасе при совершенно невероятных обстоятельствах, но и в моей личной коллекции хранятся открытки, которые Гала собственной рукой писала московской подруге. Все любят Педро Альмодовара, а так получилось, что мне повезло показывать ему Москву со всеми вытекающими разговорами и сюрпризами. Многое сквозь призму личного опыта воспринимается иначе.
Стало ясно, что такие «мемуарные» истории ценны сами по себе, и возникла оригинальная композиция книги, когда искусствоведческие, исторические главы — написанные серьезно, но занимательно — перемежаются «интермедиями» (в испанском театре фрагменты «легкого жанра» игрались между актами пьесы). «Интермедии» в этой книге рассказывают истории из моей собственной жизни, связанные с темой каждой главы. Я всю жизнь занимаюсь Испанией, и в этой книге в двух «жанрах» — «глав» и «интермедий» — собраны самые важные для меня сюжеты, открытия, находки, неожиданные ракурсы и аналогии.
Главная задача была пройти между Сциллой популярного искусствоведения, где тексты пестрят ошибками и все «занимательно, но приблизительно», и Харибдой серьезного научного труда, от которого неподготовленный человек впадает в ступор.
Написание текста заняло чуть больше года, полный текст книги был сдан в издательство 15 февраля 2022 года. Затем я только вносила правки и ничего не переписывала, но многие темы приобрели неожиданную актуальность сами по себе. Там есть глава, посвященная «Гернике», есть история эвакуации музея Прадо во время гражданской войны в Испании, и много других сюжетов, которые сейчас откликаются совершенно иначе... К моменту, когда мы закончили внешнее оформление, работа над книгой длилась два года.
Мы работали с замечательным художником Оксаной Лебедевой-Скочко, главным художником издательства СЛОВО/SLOVO. Работать с ней было наслаждением. До этого у меня выходили книги и в Испании, и в России, но такого глубокого понимания художником автора, такого детального знакомства с текстом, — я не встречала. Редкое и полное взаимопонимание.
Безумная мука была выбирать подходящие репродукции: только для главы про Музей Прадо у меня изначально хранилось в папочке 500 картин, потом я их сократила до 400, потом до 100, но их число нужно было довести до 50. Казалось, что каждая картина зубами вцеплялась в текст, крича: «Нет, я должна тут быть, как же без меня!»
Сразу стало понятно, что нужно как-то визуально развести серьезные главы и интермедии, и Оксана замечательно придумала, что иллюстрации в интермедиях будут рисованными. В итоге Оксана сделала более 50 весьма остроумных рисунков, в которых сочетаются перерисованные знаменитые картины и собственные ее иллюстрации к сюжетам интермедий. С ними соседствуют черно-белые архивные фотографии со стрелочками и подписями — кто есть кто.
Фото в стиле «Я и великие», которые заполоняют мемуары не по делу, а галереей «рядом постояли», я терпеть не могу: я с президентом, я с королем, я с писателем. Понятно, что у меня в архиве есть сотни фотографий с великими людьми Испании. Ну и что, работа такая. Но для сюжета интермедий нужны были три подобные фотографии. Пришлось долго ломать голову, как их подписать: стрелочка «Альмодовар», а рядом стрелочка «Я». Глаз резало. И вдруг мой сын, глядя на фотографию с Педро Альмодоваром в Москве в девяностые годы (а Педро там повернут почти что спиной), говорит: «Напиши “Затылок Педро Альмодовара”». И это был тот нужный грамм иронии, который все поставил на место. Так у нас в подписях возник «затылок Педро Альмодовара», а на картинке с испанской королевой появились «Мишки Шишкина». Стрелочки указывали на четырех персонажей сюжета: Наина Ельцина, королева Испании, я и Мишки Шишкина. Хорошая компания.
Это была последняя правка, которую мы сделали в последнюю ночь перед отправкой в типографию. Оксана, я думаю, просто с ужасом открыла письмо, отправленное в четыре утра. Потом долго хохотала: «Хорошо, это в точку, готова исправить».
Здесь очередная мистическая история. Кстати, в этой книге много таких научно-мистических историй, которые знакомы многим исследователям. Когда долго над чем-то работаешь, обязательно сталкиваешься с благодарностью материала: вдруг случайные встречи помогают обнаружить то, что давно искал, книга, выпавшая из шкафа, подсказывает новые параллели, как будто сам сюжет идет тебе навстречу.
И с обложкой было нечто подобное. Во время пандемии художник Дарья Коновалова-Инфанте начала выкладывать онлайн-серию под названием «Тайная сущность вещей». Я даже купила первую из этих работ — маленькую акварель, где изображена ковидная маска, а от нее падает тень в виде короны. Висит теперь на даче в рамочке. Мне безумно понравилась эта идея: тень не соответствует предмету, но выявляет его тайную суть. И мне мечталось о такой обложке для книги, я даже хотела попросить рисунок для обложки у Даши.
И вот, представьте, в процессе работы над дизайном книги Оксана пишет мне: «Пришли мне список главных визуальных символов Испании». Я ей отправляю, и… получаю вот эту обложку, причем о серии «Тайная сущность вещей» мы с Оксаной никогда не говорили, вообще обложку еще не обсуждали. Я давно таким историям не удвиляюсь, «тайная сущность мирозданья» просто напоминает о себе.
Обложка получилась именно в том жанре, как я мечтала заказать у Даши Коноваловой-Инфанте. И ведь Оксана даже не видела дашину графику! Уже в первой книге серии «Ереван. Биография города» был использован этот прием — от архитектурного элемента на стену падает тень в виде большого армянского носа. Вот и получилась опять мистика: мысль материальна и то, что мне мечталось, неожиданным образом воплотилось. Суперобложка мне очень нравится, и я Оксане безмерно за нее благодарна.
Это, кстати, еще одна интрига книги, потому что архитектурный фрагмент, который использовала Оксана, не узнают даже мои друзья, связанные с Испанией. Версии были от попкорна до вида Скифской бабы сверху. Не буду раскрывать эту тайну, лучше прочесть об этом в книге в главе о Сальвадоре Дали, тем более что там есть моя личная версия возможного участия Галы в создании этих архитектурных изысков.
В общем, на обложке у нас появляются то ли кусочки попкорна, то ли еще что, а от них падают тени, и все они разные: Сервантес в испанском воротнике, палитра художника, католический собор, инфанта, бычьи рога и так далее. Мне кажется, что эта обложка замечательно отражает суть книги, этот испанский калейдоскоп, который складывается в единую картину.
Да, если развернуть суперобложку, то на обратной стороне будет план Мадрида XVII века знаменитого португальского картографа Педро Тейшейры, где буквально виден каждый домик. Хотя моя книга посвящена не только Мадриду, а Испании как таковой, но Мадрид один из главных героев. Целая глава посвящена литературному кварталу Мадрида. А это место, где жили Сервантес, Лопе де Вега, Кеведо, множество других испанских гениев, и там происходили самые сюрреалистические вещи. Мадрид не сильно изменился в этой центральной части, так что с этой картой можно ходить по городу, обнаруживая места, о которых я пишу, и сличать XVII век с современностью.
Нет, вот удивительно, но нет. Я всегда была такой французской девочкой: в 12 лет рисовала полный план Парижа с памятниками, переводила с французского языка стихи Бодлера и Рембо. И поступила на филфак МГУ на французское отделение.
И вдруг в это время решили создать первую официальную каталонскую группу в Московском университете. Это еще был Советский Союз, мы были последним поколением советских студентов, и нам показалось очень заманчивым изучать язык, который никто не знает — каталанский, можно было стать первопроходцами. История долгая, но в итоге все это преобразовалось в группу романских языков, и испанский язык мы стали изучать тоже.
Семинары по испанской литературе у нас вела легенда филфака Наталья Родионовна Малиновская — переводчик прозы Лорки, Дали, Гомеса де ла Серна, Хименеса; жена Анатолия Гелескула — величайшего гения литературного перевода, который сделал Лорку, и не только, явлением русской поэзии. Нашим главным Университетом стала дача Малиновской и Гелескула в Загорянке. Так мы превратились в страстных почитателей испанской культуры, хотя диплом я писала по каталонскому авангарду, а диссертацию — уже о времени и пространстве в испанской поэзии.
Параллельно на втором курсе филфака я начала работать переводчиком на московском кинофестивале, и вскоре в кругу испаноязычных друзей стала именоваться La Tatiana de Moscú — «та самая московская Татьяна». То есть любой «культурный» испанец, приезжавший в Москву с середины восьмидесятых, получал «по наследству» мой телефон. Фактически уже тогда, даже не побывав в Испании, в эпоху «железного занавеса», я перезнакомилась со множеством самых интересных испанских кинематографистов, художников, музыкантов и писателей. Я была и гидом, и продюсером, и из тюрьмы испанцев спасала, в общем, сюжетов на многотомные мемуары. Но эта книга — и это очень важно — никак не мемуары, а книга об испанской культуре. Очень даже серьезное исследование.
Концептуально важна история, которую я рассказываю во вступлении, потому что она задает одну из важных тем этой книги: о том, как часто творцы не до конца сознают, что же они сделали — многие смыслы со временем проявляют исследователи или сами зрители и читатели. Это сюжет, связанный с мадридской часовней Гойи конца XVII века, единственной, возможно, часовней в мире, где на куполе изображены не святые, а современники Гойи, — махи, мальчишки, богомолки. И можно заметить удивительную рифму с недавно построенными мостами над Мансанаресом, своды которых украшает мозаика, сделанная по фотографиям уже наших современников: в небе парят задорный скейтер, старушка с тростью, влюбленная парочка, девушка с зонтиком, фотограф… Таким образом город закольцевался между Гойей и XXI веком, но самое поразительное, что автор этих мозаик Даниэль Каногар не думал об этом, когда создавал свою концепцию!
В книге довольно много таких неожиданных прозрений, которые логично возникают, когда каким-то сюжетом занимаешься скрупулезно и с любовью — и он вдруг сам дает тебе ответ. Все та же «благодарность материала».
Очень важной мне показалась находка, связанная с «Герникой». Пикассо писал «Гернику» в мастерской на улице Гранд Огюстен, ровно в том же доме и на том же чердаке, который был упомянут Бальзаком в его повести «Неведомый шедевр». Это совпадение общеизвестное, на доме даже мемориальная доска висит, но о сути его как-то никто из исследователей не задумывался. В повести гениальный художник много лет пишет портрет прекрасной Нуазезы, и когда он наконец-то показывает героям и нам, читателям, это полотно, мы видим описание… абстрактной картины.
Но Бальзак не просто предсказал в 1831 году (!) появление абстрактного искусства. Если вы посмотрите на «Гернику», то в нижнем правом углу вы увидите… страшную, уродливую, искалеченную женскую ногу. Фрагмент «прекрасной Нуазезы» ХХ века. С Бальзаком у Пикассо выстраивается неожиданный диалог, а не просто «соседство» по мастерской.
И третья история появляется в эпилоге. Это уже мемуарная история про то, как я обживала мадридский чердак на площади Конде-де-Барахас, ожидала гостей, и в последний момент осознала, что в доме нет обеденного стола. Побежала его покупать мимо монастыря Дескальсас-Реалес — обители ордена клариссинок, королевских босоножек, — и трижды встретила невероятного бомжа, который словно сошел с полотен Веласкеса и изъяснялся при этом как персонаж пьес Лопе де Вега. Эта история, как и многие другие, рассказанные в этой книге, — дары самой жизни, которые могут открываться тебе на каждом шагу, если научиться внимательно смотреть и видеть.
Собственно, вся эта книга — это призыв к читателям открывать душу искусству, истории и миру, и тогда вы обязательно начнете получать неожиданные подарки. Эта книга про счастье. Про счастье открытия, про счастье сосуществования с прекрасным, которое дает нам «четыре лапы», на которые можно опираться в самые сложные моменты бытия.
Татьяна Пигарёва — филолог-испанист, литературовед и искусствовед, писатель, журналист и лектор. Окончила филологический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова, преподавала в Высшем театральном училище им. Б. В. Щукина, была корреспондентом испанского журнала Tiempo в России, работала в испанских и российских СМИ, организовала множество знаковых фестивалей и выставок, посвященных испанской культуре. С 2002 года руководит отделом культуры Института Сервантеса в Москве — испанского культурного центра, в настоящее время исполняет обязанности директора Института. Автор книги «Автобиография Москвы. Частная коллекция городских историй» на испанском языке, а также путеводителя «Мадрид» (в серии «Афиши»).
