Ольга Козлова: Придумала книжку я. Но сразу же подумала, что мне нужен будет хороший соавтор. Потому что книга о цветах должна состоять не только из текста и репродукций, но и из живых рисунков, это изначально была одна из идей.
Я, конечно, не первая, потому что в европейской литературе много изданий на эту тему, но они никогда не имели такой формы «букваря»: когда каждой букве алфавита соответствует растение. Я увлеклась этой темой после того, как поняла, что в моем возрасте от любви к просто искусству и культуре, которым было посвящено несколько десятилетий, я перешла в жизненную фазу интереса к природе.
Этому способствовало то, что по семейным обстоятельствам я оказалась в Швейцарии, а здесь природы даже больше, чем культуры. И я начала обращать внимание на окружающий меня прекрасный мир; потом поняла, что хочу заниматься цветами, поступила на курсы, о которых мы позже поговорим. И вдруг в какой-то момент пришло понимание, что я прекрасно могу сочетать свои прошлые знания об эпохах в истории искусства с тем, что я вижу вокруг. Условно говоря — вот я работаю с какими-то цветами во время создания композиции, а в моей голове, голове искусствоведа, сразу выстраиваются ряды картинок: где это растение могло присутствовать, какое значение оно имело и так далее.
В принципе все и началось со зрительных рядов, которые у меня в голове возникали, и в какой-то момент это стало настолько плотным, что я начала вести блог. Мой ник там @artefleures, то есть искусство и цветы на французском языке. Так я начала подбирать ряды картинок с изображением того или иного растения и давать к ним краткие описания. И потом, когда началась пандемия ковида, стало ясно, что пора от таких достаточно отрывочных фактов и картинок перейти к какому-то большому проекту, и — родилась идея этой книги. Но идея разбить это все по буквам, и эти буквы ещё и проиллюстрировать, конечно, пришла от Наны (Светланы Шехтер). Это не первый наш книжный проект.
Нет, не удивило, потому что мы это обсуждали. Когда Ольга начала вести свой блог, стало ясно, что из этого можно сделать что-то большее. Потом, когда мы стали делать пробные макеты, чтобы заинтересовать московские издательства проектом, возникла идея сделать буквицы на каждую главу книги. У нас же своего рода «букварь», и это хорошая идея для организации материала. А буквицы сразу создают настроение каждого растения или цветка.
Что еще важно в книге — у нас каждая глава концептуально разделена на две части: искусствоведческую и ботаническую. Есть такие вставки, «ботанические расследования» про каждое растение, и там мы решили использовать старые ботанические иллюстрации XVIII-XIX веков, которые до появления фотографии были самыми корректными и научными изображениями растений.
Я книжный дизайнер, занимаюсь бумажными книгами, и печатные издания мне кажутся огромной ценностью. Особенно когда книги делают так, как издательство СЛОВО/SLOVO.
Ольга Козлова: Сподвигло нас на этот опус вынужденное сидение дома во время пандемии. В итоге, составление списка, решения, какие растения под какими буквами даем, сбор материала уже непосредственно по этим растениям из истории искусства, — все это заняло года полтора. Потом мы обратились к московским издательствам с первыми макетами и, к счастью, познакомились с вашим издательством и поняли, что хотим работать только с вами, потому что только в этом издательстве получится книга, которая нас устроит по качеству. Еще полгода, наверное, у нас ушло на редактирование, так что два года мы занимались книгой от идеи до момента ее выхода.
Ольга Козлова: В смысле информационных источников, интернет — наше всё, и он очень помог, ну и наша домашняя профессиональная библиотека (мой муж тоже искусствовед). Самая большая сложность для меня была в том, чтобы отобрать из этого мира растений те самые, без которых книга не обойдётся: у нас были случаи, когда мы с трудом выбирали между несколькими очень важными растениями.
Светлана Шехтер: Если бы мы выбрали другое растение на конкретную букву, рассказ мог пойти совершенно в другую сторону. Например, на «П» у нас пальма, а мог бы быть пион, и тогда это была бы более азиатская история. Или персик, — тогда мы погрузились бы в искусство ислама.
Ольга Козлова: И, конечно, не все буквы получилось использовать, например, на букву «У» нет растений в русском языке кроме укропа, и найти реальный пример использования укропа в искусстве было бы невозможно. Поэтому на букву «У» у нас появилась рУта.
Ольга Козлова: Это всё страсти, которые бушуют в человеческой натуре. В какой-то момент тебе становится не так интересно то, чем ты долго занимался, хочется нового опыта. Для меня толчком было посещение Австралии, где я оказалась на материке, полном растений, которые не растут в Европе. И вот все три недели, что мы путешествовали, я просто собирала для себя словарь этих незнакомых мне растений. Из них в книге, правда, остался только эвкалипт, но мы воочию увидели, какое значение он имеет на том континенте, как его отражают в иллюстрациях художники. В общем, вернувшись из Австралии, я подумала: боже, как теперь без этих замечательных растений буду жить?
И я подумала, что, может быть, мне нужно сделать какой-то новый виток в своем образовании, и нашла профессиональные курсы флористов здесь, в Швейцарии. Три года обучения были очень серьезные: мы изучали ботанику, должны были запомнить несколько сотен классических ботанических названий для сдачи экзамена, мы постоянно занимались практикой, создавая флористические композиции. Мое обучение закончилось как раз в середине 2020 года, в разгар ковида. К этому времени я уже была полна новых знаний о цветах, которые соединились с накопленным искусствоведческим опытом.
Светлана Шехтер: Кстати, в последние годы в разных музеях, в том числе в России, прошли выставки, связанные с присутствием растений в искусстве, причем именно живых растений, — то есть флористы принимали участие в создании современных инсталляций. Так что это, помимо прочего, — тренд в современном искусстве, будущее у такого симбиоза профессий есть.
Ольга Козлова: Тут довольно большой простор для творчества: можно собрать группу любителей цветов, прочесть им лекцию с примерами из истории искусства и тут же провести воркшоп, чтобы они могли сделать тематическую композицию и забрать ее потом домой. Например, расскажем про историю гобелена и сделаем «мозаику» из срезанных цветов на основе флористической пены с мотивами гобелена.
Пока я свои новые знания использую для оформления событий в дружественном и семейном кругу (вплоть до бракосочетаний, что довольно ответственно), или делаю композиции для разных пространств, связанных с искусством, или даже с йогой, — для класса йоги я сделала почти японскую икебану.
О, ну это очень просто. Я стала книжным графиком, потому что это единственное, что я хотела делать. Желаю всем родителям, чтобы у них был ребёнок, который, как я, с самого начала знает, чего он хочет! Я это знала с того момента, как я начала читать. Я читала Диккенса, помните, был такой замечательный зеленый многотомник с восхитительными иллюстрациями XIX века, и я тогда сразу поняла, что буду только книжным иллюстратором и больше никем. Всё.
Дальше я поступила в Московский полиграфический институт и получила диплом книжного графика. Первые годы своей профессиональной жизни я занималась иллюстрацией, затем началась компьютерная история, я занималась в основном макетированием книг по искусству и находилась в зоне современного искусства, где почти нечего иллюстрировать. Но в последнее время снова перехожу к тому, ради чего, собственно говоря, я читала и перечитывала в детстве тридцать томов Диккенса: к рисованию.
Ольга Козлова: Сейчас тренд на живой авторский рисунок появился везде: в рекламе, в полиграфии…
Светлана Шехтер: Это очень важно, потому что люди снова начинают ценить умение рисовать руками.
Я всё свое московское детство ходила в Третьяковскую галерею. Вообще-то вначале я поступила на истфак МГУ, и первый год была историком, но, если честно, я там томилась, выставки были мне интереснее. Поэтому я пошла на поклон к Дмитрию Владимировичу Сарабьянову, который руководил тогда отделением истории искусства, и попросила: «Возьмите меня к себе, я поняла, что история — это не моё». Так что я отучилась в МГУ уже на отделении истории искусства, затем там преподавала. И, кстати, занималась тоже современным искусством. На этой почве мы с Наной и познакомились десятилетия назад.
Светлана Шехтер: Дело в том, что флористы занимаются срезанными цветами…
Ольга Козлова: Флористы — это киллеры, да. Когда я начинала заниматься флористикой, я тоже почувствовала этот диссонанс. Чтобы создать красоту, ты срезаешь цветы. Я сначала не могла с этим примириться, но потом пришла мысль, что жизнь цветка и так недолговечна, через несколько дней он все равно вянет. А ты, во-первых, можешь создать красоту, и, во-вторых, с помощью определённых современных химических средств даже продлеваешь ему жизнь.
Вообще-то я люблю цветы, которые растут в земле и в горшках. Я не могу сказать, что у меня их много дома, но в моем маленьком садике они живут, правда, в основном те растения, которые могут зимовать в здешних швейцарских условиях. У нас есть даже пальма, которая нормально переносит зимы. Это, к слову, тот тип, о котором я пишу в главе «Пальма» — тичинская пальма. У нас есть маленькое оливковое дерево, есть тот же самый виноград, о котором я пишу в книге «Искусство и флора».
В немецком языке, кстати, есть хорошее выражение про садоводов: «иметь зелёный палец». И есть такие дамы с «зелёным пальцем», у которых любое растение цветет и пахнет. Так вот, это не про меня.
Светлана Шехтер: У меня тоже «пальца» этого нет, зато дом полон срезанных цветов: у меня всегда огромное количество букетов, с любой прогулки я приношу ветки и цветы.
Ольга Козлова: Вообще, самое главное в искусстве флористики — не бояться соединять вещи, которые на первый взгляд кажутся абсурдными. Только, разумеется, если это не мешает здоровью букета, потому что есть такие цветы, которые нельзя сочетать. Но если нет противопоказаний, то чем абсурднее твоя идея, тем это интереснее, как раз в таком направлении сейчас работают самые продвинутые флористы.
Ольга Козлова: Акант. Это замечательное растение, про которое мы, когда были искусствоведами, толком не знали, что это именно он. И меня он совершенно очаровал, я даже его нашла в питомнике неподалеку и высадила у себя на грядке, уже третий год он растёт. Я всё жду, когда он уже пустит эту свою знаменитую цветочную стрелу, а он не пускает.
Светлана Шехтер: …пока он ограничивается листьями. Самое знаменитое в аканте — это как раз его листья. Потому что мы все, и для этого даже не надо быть искусствоведом, видели капители античных колонн, а это и есть листья аканта. Кроме того, я, например, знала и любила орнаментальную графику XVII-XIX веков, в которой постоянно используются такие сложно вырезанные, вывернутые листья. Я подозревала, что это листья одного и того же растения, и да — это тоже акант.
Ольга Козлова: Второй мой любимый сюжет — это роза. Роз просто миллионы в живописи, и мне было очень сложно выбирать. В итоге, мне кажется, я создала такой «роман в романе»: получилось внутри главы про розу пять лепестков, пять сюжетов.
И третья моя любимая история — это фиговый листочек, потому что чем только они те самые места не прикрывали в истории искусства, и было очень весело это исследовать и описывать.
Нана, твоя любимая история?
Светлана Шехтер: Мне просто очень нравится, как в книге разворачиваются сюжеты про растения: как некоторые растения, то есть их изображения, например, мигрируют по миру искусства. Вот, скажем, бамбук. Бамбук — это Восток, он растет там и поэтому всё искусство Японии и Китая полно изображениями бамбука. Но в какой-то момент вдруг эта тема переезжает в Европу: появляется шинуазри, появляется интерес к японской гравюре, и изображения бамбука возникают повсюду в искусстве европейских художников.
Храм Лотоса в Дели
Храм Лотоса — главный храм религии Бахаи в Индии, построенный в 1986 году. Огромное здание из белоснежного пентелийского мрамора в форме распускающегося цветка лотоса — одна из наиболее популярных достопримечательностей Дели среди туристов. Название говорит само за себя — это цветок лотоса во всем своем великолепии.
Парижский Пантеон
Образец французского неоклассицизма в Латинском квартале 5-го округа Парижа. С 1791 года — усыпальница выдающихся людей Франции. В орнаментах можно найти много цветочных и растительных мотивов, в том числе акант.
Готические соборы Шартра, Амьена и других городов
Орнаменты готических соборов разных стран мира украшают многочисленные растения, там можно найти и клубнику, и виноград, и руту, которая, кстати, и создает эту острую готическую устремленность вверх. Каждый готический собор — своеобразный сад.
Гобелены музея Клюни
Любой гобелен — это огромное живописное поле, насыщенное массой разнообразных растений. В книге «Искусство и флора. От Аканта до Яблони» суперобложку украшает фрагмент гобелена с единорогом из музея Клюни в Париже. Это шедевр из шедевров искусства гобелена, но это только один из примеров, на самом деле их можно найти во многих других музеях; это была целая эпоха в искусстве, и существовало несколько школ гобеленов.
Работы Леонардо да Винчи, Рафаэля, Карло Кривелли
Во множестве шедевров мировой живописи (часть их вы увидите в нашей книге) можно найти растения, каждое из которых имеет смысл. У Леонардо или Рафаэля цветок, который держит в руках Мадонна, чрезвычайно символически нагружен: лилия или гвоздика имеют свои значения. А у венецианца Карло Кривелли в его Мадоннах вообще расцветает целый сад и огород: огурцы, сливы, орехи, — и всё несет свою символическую нагрузку.
