Кому же досталась коллекция, распроданная в 1899 году на аукционе, оставшемся в истории как «Аукцион вдовы Шоке»? Да, считай, никому. Детей у супругов не было, единственная дочь умерла в младенчестве. Окажись коллекция в руках разбирающихся в искусстве, те не стали бы в одночасье все пускать с молотка. Но коллекция досталась грузчику в Руане, носильщику на рынке в Париже, портовому рабочему в Гавре, горничной и консьержке. В итоге набралось 11 родственников, из которых никто тетку Мари в глаза не видел. Всем им хотелось одного: поскорей все продать, деньги поделить.
Эдуар Мане. Брусчатка, улица Берна. 1888. Швейцария, частное собрание
Клод Моне. Яблоки и виноград. 1879–1880. Нью-Йорк, Музей Метрополитен
Клод Моне, Стог. 1885. Курасики, Художественный музей Охара
Эдуар Мане. Клод Моне за работой в лодке-студии. 1874. Мюнхен, Новая Пинакотека
Успей мадам Шоке подписать завещание, все получила бы взятая на воспитание сиротка. Ведь когда госпоже стало совсем плохо, переживавшая за девочку служанка настояла на том, чтобы позвать нотариуса, и мадам согласилась. Прибывший на следующий день ровно в полдень мэтр опоздал на 20 минут. Запертый в секретере черновик завещания так и остался неподписанным. Не напоминает это ли историю Амбруаза Воллара, к которому нотариуса даже позвать не успели? А ведь Воллпр заранее позаботился о том, чтобы картины, коих у него скопилось поболее, чем у Шоке, наследники между собой ни в коем случае не поделили, а выставили на аукцион, причем не все сразу, а с большими перерывами. Увы, началась война, и было не до аукциона.
То, что особняк Воллара на улице Мартиньяк был до отказа заполнен картинами, ни для кого не было секретом: не догадывались лишь о масштабах накопленного парижским маршаном. Хотя Виктор Шоке умер всего восемь лет назад, никто не знал, что стало с его коллекцией, да и о самом коллекционере постепенно забыли. Двери особняка напротив театра Буфф-Паризьен вдова заперла. Стоявший с вечно закрытыми ставнями дом под номером 7, прозванный жителями улицы Монсиньи «пустой дом», никакого интереса у них не вызывал, но только до той поры, пока на улицу не зачастили газетчики, пытавшиеся выяснить любые подробности, желательно, конечно, самые пикантные, о загадочных владельцах…
