После долгого религиозного диктата европейская культура снова потянулась к античным образцам, Средневековье сменилось Возрождением. Сегодня, когда нас уже никто ничем не способен удивить, Ренессанс смотрится несокрушимым маяком, символом утраченной эстетики и красоты
Человек — центр эпохи Возрождения
«Образ прочих творений определён в пределах установленных нами законов. Ты же, не стеснённый никакими пределами, определишь свой образ по своему решению, во власть которого я тебя предоставляю», — так писал мыслитель Джованни Пико делла Мирандола в трактате «Речь о достоинстве человека». Слова эти, вложенные в уста самого бога, звучали абсолютно революционно. Во-первых, каждый из нас теперь думает своей головой, прислушивается к чувствам и делает собственный этический выбор. Во-вторых, на смену теоцентризму приходит гуманизм, и в центр Вселенной помещается человек со всеми его противоречиями. Поскольку в нас сочетается и низменное, и высокое, искусство должно признавать оба начала, помогая каждому обрести гармонию с окружающим миром. При этом внешние силы уже не могли полностью подчинять себе личность, и как отмечал знаменитый филолог Дмитрий Лихачёв, «человек не только идеализировал природу, но и считал себя способным улучшать ее, выявляя в ней ее идеальные свойства». Строго говоря, художники сотворили нового индивида: творца и созидателя, открытого для всех проявлений жизни. «Витрувианский человек» — лишь один из ярких символов такой философии.
Леонардо да Винчи. Витрувианский человек
Рождение термина «Ренессанс»
Термин «Ренессанс» (а точнее, слово «rinascita») появляется в работе Джорджо Вазари «Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих» (1550). Это довольно редкий пример осмысления эпохи буквально по горячим следам. Но более популярным понятие стало благодаря работе Жюля Мишле «История Франции в XVI веке: Ренессанс» — поэтому в мировой терминологии прижился французский вариант. Начиная с Мишле Возрождением стали называть довольно длинный период с XIV по XVI век. А позже швейцарский историк Якоб Бурхардт окончательно «узаконил» термин в своей знаменитой работе «Культура Италии в эпоху Возрождения» (1860). Как часто бывает со словами, значение расширяется и обрастает дополнительными смыслами. Теперь мы можем употреблять слово «ренессанс» как имя нарицательное и писать его со строчной буквы, если хотим обозначить расцвет какого-то явления: «он застал ренессанс русского фольклора», «это был настоящий ренессанс политической жизни». В кругах историков термин тоже освоил некоторые смежные территории: так «задним числом» появилось «Возрождение двенадцатого века» — эпоха, подарившая Европе массу переводов античных произведений на латынь.
Звезды Ренессанса первой величины
Ренессанс был удивительно сложным и неоднородным: ранний, зрелый и поздний заметно отличались друг от друга. Но на каждом этапе культ Человека оставался в силе, делаясь всё более явным. На заре прекрасной эпохи прославились такие мастера, как Джотто (именно ему выпала честь открыть двери Возрождения старым ключом Средневековья), Пьеро делла Франческа, Мазаччо, Витторе Карпаччо (не путать с блюдом!) и другие итальянцы. В отличие от средневековых рисовальщиков и хронистов, апостолы Ренессанса начали подробно изучать анатомические пропорции, уделять внимание чуть более реалистичному изображению тела, а также прорабатывать композицию. Появились свет и чувство пространства, а «иконописные» сцены уже не казались такими схематичными, как раньше.
К Высокому Возрождению искусство достигло кульминации: XV и XVI века — настоящий «большой взрыв», в недрах которого возникла целая плеяда звёзд первой величины: Микеланджело, Леонардо да Винчи, Рафаэль, Тициан. В кругу архитекторов выделялись громкие имена Филиппо Брунеллески, Леона Баттисты Альберти, Донато Браманте, Джулио Романо. При этом концепция творчества предполагала универсальность, и неслучайно добрая половина мастеров владела многими видами искусства. Кто-то тяготел к лиричности, кто-то — к монументальности. Но это, по сути, был один и тот же многоголосый гимн всемогущему homo, который не оторвался от земли и не отринул божественное. Вот почему сегодня нам нужен Ренессанс: мы слишком истосковались по гармонии, захлебнувшись в океане постмодерна. Шедевры эпохи Возрождения имеют сегодня огромный коммерческий успех. Так, «Спаситель мира» кисти Леонардо был продан на аукционе Christie’s за 450 миллионов долларов (и стал самой дорогой картиной в мире), а страховая стоимость загадочной «Моны Лизы», по слухам, равна 3 миллиардам долларов. Впрочем, можно ли измерить человеческий гений в цифрах, пускай и в астрономических? Навряд ли.
Спираль истории и Ренессанс в нашей жизни
Если Ренессанс вдохновлялся Античностью, то в новое и в новейшее время творцы измотанной войнами Европы уже активно ориентировались на сам Ренессанс. Особенно ярко это проявилось в XIX веке в архитектуре: сочетая особенности итальянского стиля с элементами готики и Северного Возрождения, зодчие эксплуатировали хорошо забытое старое. В Германии образцом неоренессанса стало здание Дрезденской галереи, в России — петербургский Дом министра государственных имуществ. Американцы, которые тоже увлеклись шармом античных времён и имели, к тому же, явные имперские амбиции, освоили нео-римскую эстетику по-своему: классический пример — читальный зал Бостонской публичной библиотеки.
Вообще «культурная прививка» оказалась настолько действенной, что даже «ниспровергатели» и бунтари испытывали на себе влияние Ренессанса. Это проявлялось в многочисленных отсылках: например, знаменитый русский футурист Владимир Маяковский пишет о возлюбленной, что она — «Джоконда, которую надо украсть». И почти в каждом виде творчества нет-нет да и проявится что-то из прекрасной эпохи. Сегодня миром правит буйная эклектика и карнавал несочетаемых явлений, но Возрождение (как и Средневековье!) всегда с нами. Оно растворилось в мемах и в произведениях масскульта, оно распласталось в виде принтов на футболках и в виде магнитов на холодильниках. ВКонтакте процветает паблик «Случайный Ренессанс», где публикуются кадры современной реальности, жутко напоминающие знаменитые картины. Мы все хотим Возрождения, чтобы не прийти к вырождению — уж так устроены. Хотим гармонии, которая осталась где-то в оливковых рощах и на крышах венецианских дворцов. Она точно вернётся, потому что история движется по спирали.
