Зонтик, веер, флюгер, аврал… Знакомые слова? Уверены, что да. Все они пришли к нам из Голландии — не очень большой, но очень прогрессивной европейской державы. Конечно, современные Нидерланды уже не определяют политическую и культурную повестку, но когда-то всё выглядело иначе. Бурный XVII век стал для голландцев поистине золотым временем, периодом расцвета не только экономики и торговли, но и великого искусства. Итак, шагнём в прошлое. Пока над Утрехтом и Лейденом не закатилось вечернее солнце, перевернём золотую страницу Истории, чтобы вспомнить о славных днях Рембрандта, Рёйсдала и Вермеера.
![](/upload/iblock/blog/0d4/dbotukcc2d63bjiw7vg35lo4h4ffhkkv.jpg)
Голландцы, как считают учёные, были потомками германского племени батавов. Батавы находились в прочном союзе с Древним Римом и испытывали его всестороннее влияние. Но потом имперская коса нашла на сепаратистский камень: гордое племя подняло восстание против имперской политики, и армия полководца Гая Юлия Цивилиса сумела разбить в бою целых четыре прекрасно вооружённых римских легиона. Этот выдающийся эпизод стал чуть ли не фундаментом национальной идентичности будущих голландцев; особенно актуальным он оказался в годы буржуазной революции, когда каждая искра должна была раздувать оранжевое пламя патриотизма. Батавов и их великого предводителя прославил сам Рембрандт: в 1661 году художник напишет исполинское пятиметровое полотно «Заговор Юлия Цивилиса» — самую масштабную из всех его работ.
![](/upload/iblock/blog/c52/k1ukxikt20noxtzzit08fdn1pz9jvb18.jpg)
Когда цветущая Античность попиралась «мрачным» Средневековьем, а Средневековье уступало дорогу солнечному Ренессансу и Новому Времени, Европа всё сильнее запутывалась в липкой паутине династических связей. Голландцы в XVI веке уже тотально зависели от напыщенных испанских Габсбургов, поскольку были частью Испанской империи и её же бездонной кубышкой. При этом голландцы прекрасно осознавали, что их положение далеко от справедливого: ты развиваешь торговлю, строишь прекрасные суда, выращиваешь хлеб, занимаешься искусством и ремёслами — и вдруг к тебе снова приходит высокомерный испанский чиновник, который требует всё больших поборов, предпочитая методу пряника хороший кнут, а то и вовсе мечи из Толедо (привет герцогу Альбе, любителю карательных походов и других невинных развлечений!) Словом, экономическое давление в сочетании с политическим высокомерием и жестокостью довольно скоро превратили Нидерланды в бастион сопротивления. Буржуазия, аристократия, да и большая часть простого люда объединились благодаря национальному чувству и желанию дать отпор ненавистным испанцам во главе с Филиппом. Так началась героическая и кровавая хроника революции, которая переросла в большую национально-освободительную войну. Чтобы почувствовать дух этой 80-летней эпопеи, увидеть перед собой упрямых и злых рыбаков, вдохнуть солоноватый бриз — достаточно перечитать «Тиля Уленшпигеля», бессмертный роман Шарля де Костера.
![](/upload/iblock/blog/5e8/wk10jqpqs0qghanqt4na5iqkvc0t5uh5.png)
Издание 1515 года
А что же великая голландская живопись? Когда в 1648 году Голландия (а точнее, возникшая на карте Республика Соединённых провинций) обрела независимость, это воодушевило весь народ, включая самых талантливых художников. «Мы — голландцы!», словно кричала каждая картина, манифестируя священную свободу и национальное достоинство. Впрочем, так было и задолго до указанной даты, пока соотечественники Уленшпигеля боролись за свою идентичность. Ещё в начале XVII века голландцы проявили на своих холстах любовь к деталям жизни, ко всем её нюансам и оттенкам, причём творческий порыв никак не конфликтовал с предельным реализмом. В 1617 году появляется знаменитая картина «Урок анатомии доктора ван дер Меера» кисти Миревельта. Это не просто портрет восемнадцати медиков в красивых гофрированных воротниках, которые пришли к наставнику обучаться тонкому искусству вскрытия свежего трупа. В известной степени это коллективный портрет всей энергичной эпохи, которая охотно отдалась Прогрессу и получает от этого огромное наслаждение.
![](/upload/iblock/blog/054/r5wugn7i6t1km2ddyi9bgpxe9fn73kg4.jpg)
Освобождённые Нидерланды высыпали на золотое блюдо Европы целую пригоршню мастеров высшей пробы: это Франс Халс, Питер де Хох, Вермеер, Виллем Дейстер, Рембрандт, Паулюс Поттер — список можно продолжать долго. Казалось бы, новые времена требовали от творцов звенящей патетики и гражданского пафоса, но именно частное пространство (предельно детализированное и эстетизированное!) оказалось в фокусе внимания великих живописцев. Голландцы XVII века возвели в абсолют не только жанровый портрет, но и пейзаж, и натюрморт. На некоторых натюрмортах — например, у Брейгеля, у Питера де Ринга или Яна Давидса де Хема — можно с удовольствием разглядывать не только каждый блик на виноградине, но и пробравшихся на холст насекомых (причём специалисты без труда смогут определить вид каждого шестиногого создания). Натюрморт в буржуазной Голландии перерастает рамки одного из многих жанров и делается витриной демонстративного потребления новых аристократов. Уже с 1650-х годов стараниями Франса Снейдерса и Адриана ван Утрехта расцветает так называемый «роскошный натюрморт» (pronkstilleven): дорогая посуда, изысканные фрукты, клешни пунцовых лобстеров и прочие атрибуты dolce vita в голландском стиле соединяются в подлинно вакхических мизансценах. И если сам феномен art de vivre («искусство жить») законно приписывают французам, то стоит добавить, что соотечественники Уленшпигеля тоже достигли в этом деле большого успеха.
![](/upload/iblock/blog/0df/sphxh1qp6uh4y7o0ejmmm70lifeh14ll.jpg)
Натюрморт с артишоками, редисом, спаржей, сливами и персиками в корзине, 1608—1647
Нидерландские художники стали в семнадцатом веке подлинными психологами: временами портрет становился почти одушевлённым (прямо как в повести Гоголя), превращаясь в альтер-эго реального человека. Среди гениев той поры невозможно обойти вниманием Рембрандта и Яна Вермеера. Вермеер — истинный педант и перфекционист — всегда тратил на свою работу много времени и часами простаивал за мольбертом, но щепетильность окупалась на двести процентов. Достаточно вспомнить знаменитую «Девушку с жемчужной серёжкой», чтобы в полной мере оценить мастерство делфтского самородка. В жанре пейзажа Вермеер тоже достиг предела: его «Вид Делфта» — невероятно точное изображение города и пышных облаков над зеркалом реки. Кстати, Вермеер — один из тех счастливцев, которые при жизни достигли коммерческого успеха; его картины были известны и высоко оценивались поклонниками искусства. Правда, умер художник всё равно в бедности, оставив супругу с долгами. Жизнь и творчество Яна Вермеера вдохновили в своё время канадского историка и писателя Тимоти Брука: книга «Шляпа Вермеера» создавалась им как смелая попытка разобраться в хитросплетениях Нового времени.
![](/upload/iblock/blog/050/qc9xyjn946814psz0g5a1mym8lvcj1bl.jpg)
Рембрандт был не менее интересной личностью, чем Вермеер. Во-первых, это не фамилия, а имя: великого художника звали Рембрандт ван Рейн, но он любил подписываться более лаконично. За 63 года своей жизни живописец успел создать примерно 600 картин, не считая гравюр и набросков. Быть может, Рембрандт не был рекордсменом по количеству произведений, зато он сумел установить другой рекорд: его картина «Портрет Якоба де Гейна III» похищалась целых четыре раза. У работы даже появилось шутливое прозвище — «Рембрандт на вынос». Заметим, художник Якоб де Гейн не был знаменитостью первой величины, зато был богат и мог заказать портрет самому Рембрандту.
![](/upload/iblock/blog/0db/qud8r98g3x23id7ugqcp97fo5waj4qj2.jpg)
Анализируя биографию и мировоззрение человека, важно помнить о контексте эпохи, ведь именно он задаёт ту систему координат, в которой мы себя реализуем. Как истинный сын коммерческого XVII века, художник крайне серьёзно относился не только к творческому процессу, но и к пиар-кампаниям. Известно, что однажды Рембрандт тайно покинул свой город и велел супруге распространить слух о своей смерти. Результат был более чем предсказуем: взбудораженные поклонники живописи начали скупать Рембрандта в промышленных масштабах, что принесло изобретательному гению весьма неплохую прибыль. Рембрандт с успехом опроверг расхожее представление (впрочем, скорее более позднее), согласно которому творец непременно должен быть нищим и находиться в положении юродивого. Зато доказанное им правило «мёртвых гениев покупают охотнее» оставалось железобетонным во все времена — к сожалению или к счастью. Сегодня самое большое собрание картин Рембрандта ван Рейна можно увидеть в амстердамском Рейксмюсеуме (то есть, в государственном музее). На втором месте по числу собранных картин великого голландца находится Эрмитаж. Именно в Эрмитаже выставлена знаменитая рембрандтовская «Даная», на которую однажды покусился неадекватный посетитель из Литвы, облив полотно кислотой и порезав его ножом. Человек этот провёл 6 лет в психиатрической лечебнице, а реставраторы потратили почти 2 десятилетия на восстановление шедевра; после этого мать Персея и одну из многочисленных жён Зевса поместили под надёжное бронированное стекло. Рембрандт оставил искусствоведам много загадок. Атрибутировать его работы подчас было крайне сложно; эту задачу взвалил на себя созданный в 1960-х годах исследовательский проект «Рембрандт». В итоге амстердамские учёные пришли к выводу, что далеко не все «рембрандтовские» работы действительно принадлежат кисти Рембрандта. Для многих музейщиков это стало почти настоящим шоком.
![](/upload/iblock/blog/71c/4yewr0kgsznrk4h4g3ka55dd68qcg90i.jpg)
Остановись, мгновенье! Минутная стрелка нарезает круги так быстро, что её почти не разглядишь. Века тоже проносятся гораздо стремительнее, чем мы об этом думаем. Современное голландское искусство развивается в русле агрессивного и беспощадного постмодерна, но золотой век по-прежнему согревает своими лучами любителей изобразительного искусства. Классика, как драгоценное выдержанное вино, с течением времени становится только ценнее.